Активной разведкой ведал 1-й отдел{84}, контрразведкой — 3-й отдел. На 2-й отдел были возложены такие особые задачи, как организация саботажа и мятежей в тылу противника.

Разведывательная служба была с самого начала децентрализованной. При штабах семи, а позднее — двенадцати военных округов и штабах военно-морских баз были созданы органы контрразведки, которые впоследствии. при реорганизации сухопутной армии, были переданы корпусным штабам. Этим органам был указан круг задач, [269] определявшийся главным образом их географическим положением и специализацией по отдельным областям. Так, например, отделения в Кенигсберге и Бреслау работали преимущественно «на Восток», отделения в Касселе, Висбадене, Штутгарте и Мюнстере — «на Запад», Гамбург занимался Францией и заокеанскими странами и только с 1938 года — Англией, Мюнхен и Вена занимались Балканами, Нюрнберг и Дрезден — Чехословакией и Польшей.

Центральный аппарат и органы контрразведки были созданы в каждом виде вооруженных сил, то есть в сухопутной армии, военно-морском флоте и авиации. Кроме того, имелись отделы, ведавшие вопросами технического порядка: криптографией, зашифровкой и расшифровкой донесений, радиосвязью. Во время войны были созданы особые организации для разведки и контрразведки среди военнопленных. Децентрализованная система, оправдавшая себя в мирное время, в особенности в период оккупации Рейнской области, судетского кризиса и оккупации Австрии, была впоследствии распространена и на оккупированные области.

Разведка в Польше велась перед началом войны так называемым «ближним» методом, то есть непосредственно через границу между обоими государствами. В этом случае передача сведений, как правило, не представляла особых трудностей. На западе граница с Францией имела слишком малую протяженность, чтобы обеспечить разведку в западных районах Франции, а также в Англии и Соединенных Штатах. Поэтому приходилось ограничиваться только средствами дальней разведки, иными словами, передача сообщений должна была осуществляться через третью страну или по радио. Военно-морской флот и примерно в такой же степени авиация были вынуждены обходиться исключительно дальней разведкой. Поскольку Голландия и Бельгия не считались потенциальными противниками, то отсутствовала и какая-либо разведка, направленная против них. Эти страны играли роль исходных пунктов для проникновения во Францию, Англию и заокеанские страны, а также роль «релейных станций» для передачи донесений. Главные задачи разведывательной службы в мирное время сводились к тщательной разработке системы передачи донесений по почте через нейтральные страны, через особых курьеров и по радио. [270]

В начале войны с Польшей верховному командованию были полностью известны организация польской армии, план стратегического развертывания и другие наиболее существенные данные военного и военно-географического характера. Поэтому в ходе кампании не возникло никаких непредвиденных случайностей, в результате которых могли бы обнаружиться пробелы в действиях органов германской разведки.

Средства, которые могли быть выделены в период существования рейхсвера из бюджета стотысячной армии для разведывательной службы, были весьма незначительными. Поэтому приходилось ограничиться лишь самым необходимым. Но и в 30-х годах, когда ассигнования на разведывательную службу значительно увеличились, разведка в доступных для нее странах не могла действовать планомерно, потому что Гитлер по политическим соображениям временно запретил вести разведку в некоторых странах, например в Англии и Италии, а также потому, что некоторые нейтральные страны, как Голландия и Бельгия, были специально выпущены из поля зрения разведки, чтобы использовать их как промежуточные государства.

К этим странам относилась и Дания. Когда в начале 1940 года были разработаны планы кампаний против Дании и Норвегии, немецкой разведывательной службе была поставлена задача произвести разведку датских вооруженных сил в наикратчайший срок. Это удалось осуществить так, что ни датская, ни английская служба контрразведки даже не заметили деятельности немецких агентов. Оккупация Дании прошла без всяких осложнений. Второй задачей органов немецкой контрразведки в этот период было обеспечить скрытность приготовлений, связанных с погрузкой войск на суда в портах Бремерхафена и Штеттина. Это было осуществлено путем усиления слежки за подозрительными элементами, бродившими вокруг порта, а также за счет особо строгой цензуры телеграмм и писем. Кроме того, движение транспортов с войсками, боеприпасами и запасами продовольствия нужно было организовать с таким расчетом, чтобы не вызвать никакого подозрения в пунктах назначения. Удалось и это. Отделением контрразведки в Гамбурге были своевременно получены сообщения о снятии французами своих частей альпийских [271] стрелков и отправке их в Северную Скандинавию. Для передачи этого сообщения с французского фронта в Гамбург потребовалось четыре дня. При наличии цензуры во всех странах это был очень короткий срок. Итак, пути, по которым шли донесения разведки, оказались вполне пригодными и надежными.

Оправдали себя и импровизированные органы разведывательной службы, спешно созданные в Норвегии. Когда германские самолеты приземлились в Осло, в порту находилось германское торговое судно, на борту которого был особый уполномоченный, имевший при себе радиостанцию. Во время боев за Осло он мог сообщать о каждой фазе развития боевых действий. Следует подчеркнуть, что радиоаппаратура судна при этом не использовалась. Бортовая радиостанция судна не могла быть использована по той причине, что при входе судна в порт она была тут же опечатана норвежскими властями.

В ходе подготовительных работ, проводимых органами разведки и контрразведки в мирное время, всегда остается открытым вопрос о том. насколько эффективными окажутся в дальнейшем все осуществленные и намечаемые мероприятия. Войны в Польше и Франции показали, что подобные мероприятия вполне себя оправдали. Организация германской разведывательной службы была правильной и отвечала всем требованиям современной войны, и это касается не только органов разведки и контрразведки армии, но и подобных органов военно-морского флота и прежде всего органов, созданных в самом современном роде войск — авиации. Согласно положению Версальского договора в отношении самолетостроения, Германия была поставлена по сравнению с другими высокоразвитыми странами в очень незавидное положение. До начала войны нашим органам разведки удалось узнать многое о техническом прогрессе других стран и использовать их достижения для усовершенствования собственной авиации. Оккупация Дании и Норвегии доказала, в частности, что децентрализованная организация разведки была самой правильной. Децентрализация всегда предполагает дерзание и, кроме того, большую веру в инициативу младших командиров. Такое доверие всегда оправдывается. Импровизированная разведка может быть осуществлена в больших масштабах и может принести обильные [272] плоды только в том случае, если руководителям и офицерам органов разведки и контрразведки на местах предоставляется большая самостоятельность и широкое поле деятельности и когда одновременно учитывается их опыт и специализация по какому-то определенному географическому району. Без практической помощи кадровых офицеров-агентов и офицеров запаса, живших в портах Норвегии и Дании, и без участия лиц, владевших иностранными языками, в данном случае скандинавскими, такое быстрое выполнение поставленных задач было бы невозможным.

Этот принцип оправдал себя и в дальнейшем. После войны с Данией и Норвегией все внимание было опять обращено на французский фронт. Высвободившиеся силы искали нового применения. При определении района наиболее вероятных действий отделение разведки и контрразведки в Гамбурге пришло к мысли усилить сбор информации на Средиземном море, и в частности в районе Эгейского моря. В результате этого годом позже, при вступлении немецких войск в Грецию, командование располагало всеми необходимыми сведениями о дорогах и морских портах. Это в свою очередь создало предпосылки для того, чтобы осуществить оккупацию острова Крит в самый короткий срок, считавшийся до сих пор вообще невероятным.

В войне с Францией, как и в предыдущей польской кампании, командование немецких войск располагало точными разведывательными данными о группировке французских войск и об имеющихся у противника оборонительных сооружениях. В этой войне большую пользу принес и 2-й отдел контрразведки, засылавший своих тайных агентов в тыл противника, которые своевременно ликвидировали попытки противника взорвать мосты в Бельгии и Голландии и этим самым обеспечивали на первом этапе наступления быстрое продвижение своих войск, благодаря чему боевые действия могли быть сразу перенесены на территорию противника.

2-й отдел контрразведки еще до начала войны работал рука об руку с отделом пропаганды вооруженных сил над задачей деморализовать французские войска посредством радио, листовок и радиопередач через линию фронта при помощи громкоговорителей. Во время военных действий на [273] Балканах войска пожинали плоды разведывательной деятельности не только органов немецкой военной разведки, но и плоды осторожного и тщательно продуманного сотрудничества с венгерской, болгарской и частично с румынской службами военной разведки.

Советская Россия еще до начала войны представляла в отношении разведки особенно трудную проблему. Засылка в Россию агентов из Германии была возможна лишь в очень редких случаях. Контроль и проверка документов среди населения России как в городах, так и на транспорте проводились гораздо строже, чем в какой-либо другой европейской стране. Непосредственно граничащим странам — Финляндии, Эстонии, Латвии и др. — вести разведку было несколько легче, потому что в пограничных районах расовые и физиогномические признаки облегчали проникновение агентов через советскую границу.

После оккупации Польши Германия и Советский Союз стали непосредственными соседями. Поэтому за сравнительно короткий отрезок времени, с конца польской войны до начала войны с Советским Союзом в июне 1941 года, органам немецкой разведки удалось накопить достаточные сведения о дислокации, организации и вооружении русской армии.

Как выяснилось в ходе войны, количество советских дивизий, находившихся в западной части Советского Союза, было определено совершенно правильно. Данные разведки. которые генеральный штаб считал преувеличенными, оказались точными. Не доверяли в верховном командовании и данным, собранным разведкой о советском экономическом потенциале и возможностях эвакуации советской промышленности на Восток. Война с Финляндией, в которой у русских неожиданно обнаружились большие недостатки в вопросах руководства и вооружения, способствовала тому, что немецкое командование стало недооценивать своего противника. Очевидно, не было доверия и к данным разведки в области техники. Поступавшие в органы сведения о технических усовершенствованиях оставлялись без внимания, поэтому появление русских танков было большой неожиданностью, заставившей всех много говорить о себе.

После захвата значительной части русской территории были созданы особые центры для получения и обработки [274] сведений и для засылки агентов за линию фронта. Эти центры находились в постоянном контакте с офицерами разведывательной службы войск и с высшими штабами.

Генерал-фельдмаршал Манштейн в своих воспоминаниях об окружении немецких войск под Сталинградом в начале 1943 года пишет следующее: «Цифровые данные о соединениях противника выводились из суммы всех разведывательных данных. Последние почти всегда (в том числе и под Сталинградом) оказывались правильными, а не преувеличенными, как утверждал Гитлер». Эта фраза раскрывает одну из самых больших и постоянно возраставших трудностей, испытанных органами разведки в ходе войны. Она заключалась в том, что немецкое верховное командование не было склонно верить вполне правильным данным, собранным и обработанным органами разведки. Это отчасти объясняется характером Гитлера, который был человеком своевольным и был склонен принимать «свои» решения без трезвой оценки фактов, сообщенных разведкой, и хотел видеть обстановку такой, какая больше отвечала его намерениям. Этому способствовал ряд инстанций, которые, со своей стороны, из честолюбия пытались заниматься военной разведкой и надеялись, что можно обойтись без уже имеющихся органов военной разведки. Эти инстанции получали разведданные из самых различных источников.

Политической разведывательной службы в том смысле, в каком она существовала за границей, в Германии до 1933 года никогда не было. Английская Intelligence Service{85} формально подчиняется министерству иностранных дел. В такой крупной колониальной державе, как Англия, политическая разведка крайне необходима, чтобы защищать государственные учреждения белых меньшинств от неожиданных политических выступлений в колониях. Такого рода политическая разведка имелась еще в древнем Риме. Она продолжала существовать у византийцев и была перенята турками. Австрия, богатая представителями различных национальностей, входивших в состав империи Габсбургов, вынуждена была также позаботиться о своей защите, создав специальные разведывательные органы. [275]

Подобные мотивы были, однако, чужды Пруссии и другим германским странам. Их вполне удовлетворяла общая Полицейская информация. Третья империя, напротив, считала, что она не может обойтись без защиты своих интересов от врагов государства. Эта задача была возложена на тайную государственную полицию, сокращенно называемую «гестапо». Она была создана Герингом, когда он был еще министром внутренних дел Пруссии, но вскоре руководство ею было возложено на Гиммлера и Гейдриха.

Эти последние считали, что им удастся создать свои органы безопасности даже за границей. Поэтому и гестапо и органы службы безопасности (СД) стали развивать свою деятельность за границей, которая вначале имела характер полицейского надзора, но постепенно приобрела значение политической разведки крупного масштаба. Но этим самым Гиммлер и Гейдрих вторглись в область компетенции министерства иностранных дел. Видя это, Риббентроп пришел к мысли создать разведку в рамках своего министерства иностранных дел. Большого значения она, конечно, не имела. У германского министерства иностранных дел не было такой традиции, чтобы при подготовке и обучении своих сотрудников прививать им навык сбора информации, как это делалось, например, в британском или японском министерствах иностранных дел. Известно, что представители английских служебных инстанций, занимавшихся просмотром архивов министерства иностранных дел Германии после 1945 г., были удивлены тем, насколько плохо была поставлена служба информации в этом министерстве.

Развитие разведывательной службы внутри страны и за ее пределами оказало обратное влияние и на службу военной разведки, потому что органы гестапо и службы безопасности вскоре проявили честолюбивое желание вести разведку или по меньшей мере «помогать» высшим инстанциям также и в области сбора военной информации. Но поскольку они не имели необходимой для этого подготовки, у них постоянно возникали серьезные недоразумения. Между адмиралом Канарисом, руководителем службы военной разведки, и Гейдрихом было достигнуто «демаркационное» соглашение, по которому органам контрразведки отводилась область чисто военной разведки. [276]

Но вскоре между органами военной разведки, с одной стороны, и службой безопасности и министерством иностранных дел — с другой, возникли в области военной информации большие «ножницы», тогда как при разумном разрешении вопроса сведения той и другой стороны могли бы взаимно дополнять друг друга. Например, вопрос о том, останется ли Турция нейтральной или присоединится к западным союзникам, был важным как в общеполитическом, так и в военно-политическом отношении. На этот вопрос могли ответить, с одной стороны, политические представители в Турции на основании оценки политической обстановки в стране, с другой стороны — органы службы обеспечения, которые собирали ценную политическую информацию. В этой связи нельзя не вспомнить так называемого «дела Цицеро». Цицеро был агентом службы обеспечения, которому удалось изъять из сейфа английского посла в Анкаре секретные бумаги огромной важности. Однако в достоверность содержащихся в них фактов немецкое высшее руководство не верило, а если и верило, то не сделало из этого никаких выводов. Не могли на него ответить и органы военной разведки, наблюдавшей за военными приготовлениями Турции и граничащих с ней стран, причем крупные скопления войск на арабской территории могли предназначаться как для поддержки турецких сил в случае вторжения Турции на Балканы, так и для оказания нажима на Турцию, чтобы вынудить ее примкнуть к союзникам.

Помимо указанных выше источников, германские вооруженные силы имели также и другие каналы для получения информации. Один из таких каналов обслуживался органами ВВС и работал под названием «научно-исследовательского управления». Это «управление» осуществляло контроль главным образом над линиями телефонной и телеграфной связи. В сухопутных войсках существовала «служба подслушивания», а в военно-морском флоте эта же служба называлась «службой наблюдения». Все эти органы, равно как и служба инспектора связи вооруженных сил, занимались перехватом и расшифровкой радиопередач противника. Расшифровка, или, как она часто именовалась, «разбивка кода», требует особого таланта, которым обладают сравнительно немногие. Удивительно то, что, несмотря на все [277] усилия шифровальщиков и на все достижения техники, нет такого кода, который бы в конце концов не был расшифрован. Особых успехов в этой области добились венгры.

Еще одним каналом были военные атташе и обмен информацией с органами разведок дружественных стран. Этой деятельностью занималась группа «Заграница» управления разведки и контрразведки.

Наиболее хорошо подготовленный и многочисленный штат сотрудников управления военной разведки и контрразведки выгодно отличал это управление от всех остальных органов разведки. Оно было создано и обучено капитаном 1-го ранга, а впоследствии адмиралом Канарисом. Превосходство в постановке военной разведывательной службы в управлении Канариса перед другими органами разведки было настолько очевидным, что об адмирале Канарисе долгое время говорили с уважением, как о самом незаменимом человеке. Побуждаемые завистью, Гиммлер и Гейдрих долго искали предлога, чтобы устранить Канариса, а всю разведывательную службу передать в ведение главного управления безопасности. Лишь в начале 1944 года им удалось склонить Гитлера к тому, чтобы дать Канарису отставку. После этого Гиммлер возложил подчиненную ему теперь службу военной разведки и контрразведки на бригадного генерала Шелленберга, который на протяжении некоторого времени не производил в существовавшей организации никаких изменений.

Оценка добытого разведывательного материала была организована так, что обработанные в управлении разведки и контрразведки сведения направлялись затем соответствующим отделам генерального штаба, то есть отделу иностранных армий Востока и отделу иностранных армий Запада, а также соответствующим инстанциям ВМФ и ВВС. Там окончательно решался вопрос о том, как следует оценивать полученные сообщения и какой придавать им вес во время принятия ответственных решений.

Эта система вполне удовлетворяла верховное командование как в мирное время, так и в первые годы войны. Начальниками отделов управления разведки и контрразведки были высшие офицеры генерального штаба. Поэтому им было нетрудно в ходе самой оценки решить вопрос о том, какие из сведений имеют наиболее важное значение в [278] военном отношении. И все же эта система имела недостатки. Они были вскрыты уже в ходе войны. Дело в том, что разведывательная служба многими войсковыми офицерами и офицерами генерального штаба оценивалась неправильно, и, хотя офицеры генерального штаба, работавшие в контрразведке. имели хорошую штабную подготовку, лишь немногие офицеры генерального штаба, работавшие в других управлениях генерального штаба, имели соответствующую подготовку в области разведки и контрразведки. Когда же в результате убыли старых и увеличившегося притока молодых и неопытных офицеров уровень подготовки работников генерального штаба значительно снизился, обработкой разведывательных данных стали заниматься офицеры, которые, не обладая ни достаточной общей штабной подготовкой, ни, тем более, необходимыми познаниями в области разведки, не имели к тому же ни чуточки фантазии, чтобы правильно оценить поступающий к ним материал. Опыт и фантазия являются незаменимыми качествами для оценки разведданных. Чтобы оценить достоверность и значение донесения, необходимо знание международной обстановки, нужны комбинатор с кие способности, умение предугадать, какие решения намеревается принять командование вооруженными силами противника и какие решения оно примет наверняка, исходя из военной, экономической и политической обстановки. Отсутствие этих качеств не только у военных, но и у политических руководителей вплоть до представителей самых высших инстанций всегда приводит к роковым ошибочным решениям. Так, например, Гитлер совершенно не учел данных о военно-экономическом потенциале Соединенных Штатов и о росте этого потенциала во время войны. Он не проявил также и чутья к состоянию политического и военного планирования англичан и американцев, которые использовали очень большой отрезок времени на подготовку и, наконец, появились на европейско-африканском театре военных действий с такими крупными силами, которых до сих пор не знала история войн. Органы немецкой контрразведки заблаговременно сообщили ему о предстоящей высадке десанта союзников в Северной Африке. Кроме того, и ему и его политическим советникам было доподлинно известно, что такие же сведения были получены органами испанской разведки. Но командование по-иному поняло [279] замыслы союзников и маневры их флота, и потому высадка десанта в Северной Африке была для немцев полной неожиданностью.

Еще во время войны неоднократно высказывались соображения о том, что добываемые сведения в ходе оценки и обработки должны обязательно сопоставляться с данными, добытыми по другим каналам. Несомненно правильно поступило бы верховное командование, если бы оно запретило отдельным видам вооруженных сил добывать сведения своими средствами и сконцентрировало бы это в собственных руках, для того чтобы опыт в методике добывания сведений мог быть немедленно использован всей службой военной разведки и контрразведки. Но передача непроверенных и не снабженных комментариями сведений служебными инстанциями, которые не были непосредственно связаны с добыванием сведений, могла давать удовлетворительные результаты лишь до тех пор, пока ответственные за это дело офицеры генерального штаба и контрразведки работали согласованно друг с другом. Так было только в мирное время и в первые годы войны. Но когда внутри этих аппаратов начались большие и частые перемещения, весь хорошо налаженный инструмент расстроился.

Ответ на вопрос о том, какая форма организации наиболее правильна, будет в дальнейшем зависеть главным образом от того, будет ли создан единый генеральный штаб и наладит ли служба разведки и контрразведки правильные отношения со всеми видами вооруженных сил или же каждый вид сохранит свой собственный генеральный штаб. В последнем случае рекомендовалось надлежащие отделы (при генеральном штабе сухопутных войск — отдел иностранных армий Востока и отдел иностранных армий Запада, при штабе оперативного руководства войной на море — 3-й отдел и при главном штабе ВВС — 5-й отдел) подчинить главному штабу вооруженных сил, объединив их для решения общих разведывательных задач.

Но не следует упускать из виду и то, что решающим в разведывательной службе будет всегда не форма организаций, а подбор кадров. Пригодность к разведывательной службе предполагает наличие у человека особых качеств и опыта, которые являются не обязательными и часто даже нежелательными для строевой службы в различных видах [280] вооруженных сил. Солдат носит форму, и вооруженные силы требуют единого образа мыслей и единой воли. Человек же, пришедший на разведывательную службу, должен думать как угодно, но только не шаблонно. Подчиненные, наделенные большой фантазией, не всегда желательны в обычных условиях, а в разведывательной службе они являются незаменимыми. Единообразие действий — это обязательная предпосылка для войск, своеволие — похвальное качество для разведчика. Он должен страстно любить свое дело, быть многосторонне образованным и хорошо разбираться в военных вопросах и проблемах своей страны и иметь способность «сживаться» с чужими народами и с теми «странными» людьми, которыми он призван руководить.

Решающее значение имеет и слово того, кто стоит во главе разведки. Этому учит не только опыт германской разведки, но и опыт разведок других стран. Немецкая служба разведки и контрразведки могла до начала войны достигнуть весьма значительных успехов только благодаря необыкновенным личным способностям самого адмирала Канариса. Говорят, что он имел по части информации буквально «шестое чувство». Его идейное богатство при решении новых задач было столь же замечательно, как и его решимость претворять полученные результаты в жизнь.

Когда обнаружилось, что Дунай незаменим для снабжения Германии, один из офицеров Канариса обратил его внимание на опасность того, что достаточно кому-нибудь потопить два парома или несколько барж с цементом у Железных ворот, как этот важный для Германии путь немедленно и на долгое время будет выведен из строя. Эта географическая точка находится, как известно, далеко за пределами самой Германии. Не оставалось ничего другого. как принять меры к тому, чтобы обеспечить в случае войны бесперебойное судоходство по Дунаю. Политически Румыния была тогда нейтральной страной, но была склонна скорее к союзу с Западом, чем с Германией. Канарису удалось убедить начальника румынской разведки в том, что для румынской экономики было бы большим ударом, если бы кому-нибудь удалось блокировать этот водный путь. С этого момента небольшие караулы сотрудников германской контрразведки, переодетых в гражданское платье, сопровождали все караваны судов на Дунае.

Подобным действиям, в которых сотрудники органов разведки принимали непосредственное участие, придавалось особое значение. Ведь как бы там ни было, а наемный шпион является средством добывания сведений, и поэтому значение его в глазах общественности значительно преувеличено. Это вполне понятно, потому что наряду с криминальным романом роман или кинофильм о шпионаже находят и всегда будут находить хороший сбыт. Руководитель американской разведки генерал Донован сказал однажды: «Восемьдесят процентов разведывательной службы — это трудная работа, а остальные двадцать — могут быть отнесены к тому, о чем рассказывают наши романы и фильмы». В эти восемьдесят процентов «трудной работы» входит тщательный анализ сообщений газет и других периодических изданий, статистика, радиоперехват, подготовка разведывательных операций и отыскание путей связи. В нее входит и организация взаимодействия с войсковыми органами разведки. Еще в польской войне наступающим частям сухопутной армии придавались отряды контрразведчиков, которые должны были защищать войска от действий разведки противника тем, что при занятии сел и городов они немедленно принимали меры к выявлению всех подозрительных элементов и следили за тем, чтобы военнослужащие не разглашали данных, которые могли представлять интерес для противника, и немедленно сообщали бы органам контрразведки обо всех подозрительных личностях, пытавшихся вступить с ними в связь. Во время оккупации Дании немецким войскам впервые стали придаваться активные разведывательные группы, которые сообщали результаты предшествовавшей наступлению агентурной разведки Дании оперативно-разведывательным отделам штабов и командованию передовых частей и соединений.

Агенты, сопровождавшие караваны судов на Дунае, назначались 2-м отделом контрразведки. Еще в мирное время, в период кризисов, предшествовавших возникновению войны, стало очевидным, что при том значении, какое в современных условиях получила экономическая война, необходимо как можно раньше захватить в свои руки объекты, расположенные в полосе наступления за фронтом противника, [282] и предохранить их от разрушения, чтобы сохранить и использовать в своих интересах экономический потенциал оккупированной страны. Эта необходимость была отмечена еще в первую мировую войну во время действий в районе румынских нефтяных промыслов. Во второй мировой войне польские промышленные предприятия в Верхней Силезии были захвачены благодаря тому, что перед самым началом наступления вперед были посланы одетые в гражданскую одежду отряды контрразведки с задачей отыскать наиболее важные заводы и помешать польским подрывным командам вывести их из строя. Еще во время нейтралитета Румынии на важные нефтяные промыслы и нефтеперегонные заводы, доступные для деятельности немецких агентов, посылались специальные команды для охраны предприятий от возможных актов диверсии со стороны западных союзников. Такая «охрана» вполне отвечала румынским национальным интересам, и она постепенно распространилась и на предприятия, находившиеся под контролем западных союзников. Поэтому актов саботажа и диверсий в румынской нефтяной промышленности во второй мировой войне не было. Без таких предупредительных мер по охране нефтяных промыслов, нефтеперегонных заводов и путей подвоза румынской нефти в условиях роста моторизации современных войск не была бы возможна ни одна крупная операция немецких войск на фронте. Во время войны с Советским Союзом проводилась соответствующая подготовка к тому, чтобы своевременно захватить источники кавказской нефти. Для этих целей сначала был сформирован батальон, вскоре расширенный до полка, из которого в дальнейшем была создана дивизия «Бранденбург». Здесь обучались отборные солдаты и офицеры для выполнения особых задач, будь то прорыв фронта или забрасывание с самолетов за линию фронта. Они оправдали себя на всех театрах военных действий, и в особенности в пустынях Африки и в России. Они служили для тех же целей, что и так называемые «отряды командос» в английской армии. Эти отряды, посылавшиеся за линию фронта, получали задачу вести разведку скоплений войск противника в тылу и, собрав как можно больше разведданных, либо возвращаться через линию фронта, либо в течение долгого времени оставаться в тылу противника и передавать донесения по радио. Другой их задачей было двигаться перед наступающими войсками [283] и захватывать важные объекты, в особенности мосты. Большей частью они делали это в маскировочной одежде, то есть в форме войск противника. Таким образом, например, был захвачен мост через Западную Двину, что облегчило войскам генерала Манштейна неожиданно быстро выйти в район Ленинграда. Особенно широко солдаты дивизии «Бранденбург» использовались в боях с партизанами на Балканах, так как они имели специальную подготовку для ведения такой войны. Главным здесь было не превосходство в огневой мощи и не наступление в составе крупных соединений, а умение вести бои в горах за отдельные упорно обороняемые объекты.

Упомянутые выше отряды и формирования, руководимые 2-м отделом контрразведки, были, разумеется, созданы из агентов и сотрудников управления разведки и контрразведки под непосредственным наблюдением адмирала Канариса. По существу, дивизия «Бранденбург» была весьма далека от разведывательной службы, и вопрос о целесообразности тесной связи между разведывательной службой и отрядами типа «команд ос» остается пока открытым. Правда, такая связь была необходимой постольку, поскольку моральное разложение противника путем агитации и пропаганды среди национальных меньшинств всегда предполагает наличие какого-то контакта между ними, хотя бы для добывания и передачи сведений.

Этот контакт имеет существенное значение и для диверсионных актов на таких важных в военном и экономическом отношении объектах, как электростанции, промыслы и т. п. Основываясь на наблюдениях и опыте в области диверсий и подрывов объектов противника, офицеры контрразведки подали идею о создании такого особого вида оружия, как торпеды, управляемые одним человеком, и другие новые средства войны на море. Проекты, созданные вначале органами контрразведки, в дальнейшем совершенствовались специалистами ВМФ.

С началом войны контрразведка, естественно, приобрела еще более важное значение, чем в мирное время, так как в военное время следовало ожидать усиления разведывательной деятельности противника. Когда затем территорию Германии наводнили миллионы военнопленных и иностранных рабочих, которые использовались в сельском хозяйстве [284] и промышленности для увеличения выпуска военной продукции» возросло значение и органов контрразведки внутри страны, что, конечно, не могло не привести к увеличению числа их сотрудников. Большая часть задач органов внутренней контрразведки носила не столько военный, сколько полицейский характер, за исключением работы, выполняемой 3-м отделом контрразведки, задачей которого было проникновение в разведывательную службу противника. Эта деятельность очень близка к активной разведке» и без нее немыслима вообще никакая разведывательная служба. Она была наиболее интенсивной в оккупированных районах на Западе и приобретала тем больший размах, чем сильнее развертывалось организованное Англией подпольное движение сопротивления. Немецкие контрразведчики стремились проникнуть в организации подпольщиков и принимали все меры к тому, чтобы перехватить агентов противника, сбрасываемых с самолетов и снабженных радиопередатчиками, немедленно после их приземления. Им удавалось «повернуть» некоторых агентов противника, то есть заставить их передавать англичанам заведомо фальшивые сведения и направлять десанты и оружие, посылаемые союзниками организациям сопротивления, туда, где они легко попадали в руки органов немецкой разведки. В других случаях немецкие контрразведчики захватывали радиопередатчики и шифр и использовали последние для того, чтобы вступать в связь с разведкой противника и вводить ее в заблуждение. Это удавалось во многих случаях.

Задачи чисто наблюдательного характера возлагались в большинстве случаев на полицию или на организацию, специально созданную для этой цели. Весьма опасным явлением для органов разведки может стать раздутый бюрократический аппарат. Нежелательно также и обременение разведывательной службы задачами, не имеющими непосредственного к ней отношения, которые вместе с задачами по руководству большим бюрократическим аппаратом отнимают у руководителей органов разведки слишком много времени.

Поэтому, когда вопреки всякому